Наталья Деревягина

Диплом II степени I регионального фестиваля литературных объединений «Глубина».

Подборка стихотворений:

* * *
          А долг я заплачу... Я ведь всегда плачу.
          Не споря ни о чем... Любой ценой... Не споря.
          Барон Анатолий Сергеевич Штейгер

Если это цена — я согласна платить. Легко
расстаются с добычей ленивые сытые тигры,
потому как на блюдечко кто-то пролил молоко,
потому как охоту давно заменили на игры.

Если это цена — я ее принимаю такой.
Я плачу, не торгуясь, за все — ощущеньем бессилья.
А моя неустроенность жаждет прижаться щекой…

У голодных и злых — вырастают шикарные крылья.

* * *
Как прозаична зима в этих тусклых снегах!
Сколько их было таких? Вряд ли больше, чем помню…
Зимы всегда отдавались мне болью в зубах,
Взрывами в памяти, тяжестью снимков альбомных.
Я говорю, что учусь. У меня рецидив.
Ноги скрестив, на диване читаю Толстого.
Да, я учусь. Я ищу этот новый мотив,
Новый аккорд в напряжении чувства шестого.
Каждую ночь фейерверки, огней кутерьма —
Люди как люди, нормальный народ веселится.
Пульсом капели кончается эта зима…
Девочка спит, но пульсируют даже ресницы.
Девочка будит к утру задремавшую мать…
Вымерзли корни, ростки яровых и озимых.
Только рубцы никогда не срастаются вгладь,
А в январе никогда не кончаются зимы.

* * *
Файл.
Операция выхода-выхлопа.
Девочка-смайл.
Ноль.
Ситуация вдоха и выдоха.
Девочка-боль.
Транс-
литерация знаками, шпагами.
Девочка-шанс.
Крах.
Дефлорация. Небо — оврагами.
Девочка-страх.

Девочка выживет,
не перебесится,
будет — поэт.
Девочка сходит с ума
и по лестнице.
Ей 30 лет.

* * *

          Жизнь прекрасна, к черту паровоз!
          Нет ни слез, ни повода для слез.
          Н. Воронцова-Юрьева

На этих рельсах выбито курсивом
Не имя даже, жалость к сентябрю.
И наше лето было некрасивым.
И я не долюбила. Не люблю,

Когда мне в спину люди лгут кинжалом.
В груди — идет прокладка теплотрасс.
Троллейбус пробирается к вокзалу.
Фонтан скрипит и мучает Миасс.

Кромсаю время. Яркая нимфетка
Бредет, чуть опираясь на забор.
Твои причуды — пыточная клетка.
Ты их украдкой мне дарил. Как вор.

Я устаю сквозь переправы лазить,
Грызу я горы, как каменотес.
И мальчики кровавые не блазят.
И жизнь прекрасна. К черту паровоз!

* * *
Нет эмоций, остались одни аргументы.
Аргументы «за», «против», но это — история,
В аргументах остались сквозные моменты,
А эмоции — это моя территория.
Территория-взрыв в термоядерной физике,
Территория войн, катаклизмов и бедствий,
Ареал обитания шибздиков, призраков,
Территория бешеных несоответствий.
Это скоро пройдет, я надеюсь, что скоро.
Ты устанешь от всех арифметик и алгебр,
В территории сна прорастут твои споры,
И по ней побредет перепуганный сталкер.

* * *
Такая дилемма, ты будешь смеяться, я знаю.
Пробитое днище, мы снова с тобой на мели…
По трубам из ванны горячей водой истекаю,
По вспоротым венам чужие плывут корабли.
Ты будешь смеяться, а я буду сглатывать воздух,
В рефлексии биться, слова говорить зеркалам…
Прорыв невозможен, он так безрассудно громоздок,
И тщетно тянуться, пытаясь собрать этот хлам.
Такая дилемма, какой-то бессмысленный выбор,
Никак не выходит, ни катаньем, и ни мытьём…
И, двигая жабрами, я задыхаюсь, как рыба,
На белом песке под разбитым твоим кораблём.

* * *
Осень. Низкое небо, депрессия, сплю навылет.
То есть сплю без потерь, как убитая, сны — едки.
Позовите хирурга — пусть он эту нежность вынет
И отпустит на волю из душной грудной клетки.
Осень. Темные тучи, сквозь влагу не сделать вздоха.
Обострение шизофрении плюс легкий маразм.
Как сказала подруга — мы два дурака-скомороха.
Позовите хирурга — пусть вынет мой мутный разум.
Осень. Яркие листья, сейчас бы гулять в парке
Или вызвать такси, долететь до тебя — стольник…
Только жизнь догнала и подрезала крылья бунтарке.
Позовите врача — мне действительно так больно…

* * *
Знаешь, оно противно, когда спокойно, —
Если не мажешь кровью, не тянешь жилы,
Я — некрасиво плаваю, ты — безвольный,
Так апатично жить, что уже нет силы.

Все бесконечно-буднично, словно пьянство,
Выцвечено до дыр и до сложной лени,
Пересекаем жизненное пространство
В дни космонавтики, прессы, и… в общем, хрени.

Плюс ко всему непременно болят зубы,
И не кусать, так хоть огрызнуться слабо…
Падает доллар, наверно растет рубль.
Пьют — алкоголики, скалками бьют — бабы.

* * *
Разом отбросить стих, перейти на прозу
жизни, она суха и номенклативна,
словно к восьмому марта цветок мимозы —
блекло, банально и очень неэффективно.

Просто унять рефлексы, дышать свободно,
быть независимо-гиперактивной летом,
быть президентом, нищенкой — кем угодно —
матерью или шлюхой...
Не быть — поэтом.

* * *
Маленький ангел живет и не знает о боли.
Ресницами хлопает, строя невинные глазки,
и улыбается ямочками на щечках.
Очень похож на чертенка, но я-то знаю —
это всего лишь мой личный маленький ангел.

Он наизусть давно заучил мой номер,
мы говорим ночами по телефону,
нас прерывают, но он набирает снова,
чтобы услышать, как тихо я плачу в трубку,
чтобы сказать, что таких, как я, не бывает.

Маленький ангел не знает о боли и страхе
(он-то, конечно, уверен, что многое знает…),
в эти минуты мне хочется слать его… к Богу,
но вспоминаю улыбку, и не посылаю —
это всего лишь мой личный маленький ангел.

Маленький ангел живет где-то рядом в городе,
но у него постоянно бывают серьезные причины
тому, что мы никогда не встречаемся.
И, знаете, — я ему верю.