ЧЕЛЯБИНСКИЙ РЕГИОНАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ЛИТЕРАТУРНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
«ГЛУБИНА»

Глубина '07. Итоги:

Пресс-релиз

Фоторяд

Челябинский региональный фестиваль литературных объединений «ГЛУБИНА»
Александр Петрушкин

Александр Петрушкин

Диплом I степени I регионального фестиваля литературных объединений «Глубина».

Подборка стихотворений:

* * *
По Китаю приходишь в никчемное — все — перекресток
Ток лабает на речи проточной. Татарин на стреме
Твоей речи стоит — на часах, как оторванный лоскут,
Как возмездие или как Блок — ни Фоме, ни Ереме.
Обернешься по краю — восстанешь совой шемаханской
Станешь много курить, чифирем разбивая потребу —
Что тебе в этом круге небесном? — посчитай, что иранском —
И выращивай букву, как вязь до-арабскую, свету.
Ни веревки в углах, ни узды, ни подпруги, ни четок —
Ток в избушке встает, как тот камешек в центре Руси заиконной,
А наречия — праздны, или образ — по краю нечеток —
И проходишь навылет — сквозь все идолища — к Раскольной.
Черепица скрипит. И с утра начинается ветер,
Незалатанный страхом. И небо — многоочито.
Твои речи встают среди ночи — в постели, твой вечер
Внутрь оплачут — Китай, что тобой не прочитан.
Перевернутый на отраженье, на глухоты барельефы,
Обезумевший — человек в электричке прокольной —
И не едешь, а видишь — в воздух вскипают рельефы
И летают за тенью твоей — навсегда протокольной.

* * *
Горло полное речи — как пятно между губ:
То чернила кидаешь, то наткнешься на зуб —

Как вода затекает — через воздух в пятно.
Что ты в прятки играешь — как с пожатьем зерно?!

Горло полное мясом, мясо полно любви —
Пробивается пуля вслед засохшей крови.

Горлом полное тело, а чернила — пятна —
Горло полное бога — что Его тишина.

* * *
Это нолик. Это крестик,
Гвоздик, шляпка. Наша frau
Уронила в речку вести:
Шишел-Мышел вышел вон.
Крысолов — всю тьму — строгает
Этот крестик, красный нолик.
Это нонсенс — эти суки
Наш поддерживают тон.

Шишел вышел. Это лагерь —
Перекрестный вой собаки.
Кум. Стояк и перекличка —
И за гвоздиком — Харон.
Это крест, а это ноль —
И бубновый туз — на тельник.
«Все, подельник — понедельник —
Тело в речку, дело в стол».

Это рамка, это столбик
Пепла падает на землю —
Наша frau громко плачет:
Крестик, шляпа, перегон.
Это ноль, а это — крест.
Хороша-дурна ли весть?...
Наша frau спит и видит,
Как выходит тело вон.

Бессмертие
Выбывая из пая причудливых метаморфоз —
Что, Овидий, все спишь на карпатских небесных краях? —
На ладонях — все слово, которое вынести нес,
На чернилах же — ночь, что свои надкусила края:
Если спать — то и видеть продавленный телом мороз,
Чтоб впечатать Гомера в заносчивый ритм снигиря.

И — пройдя половину иль треть мне приложенных лет —
Неприлежно зубрить эту азбуку мертвых племен —
Опускаться не ниже, а выше — туда, где надломленный свет —
Вьет гнездовье себе — из пристрельных на имя — времен,
Выбирая небритой щекой пошрамнее кастет
Или нашему сраму, Овидий, подобный урон.

Что, Овидий, все спишь — не свои — отпуская — слога
Под водою небесной? Как рыба — глотаешь словарь?
Опускается ночь ниже нас — не по мере туга —
Как дорогу сдержав — на плечо приспускается тварь
И связует — раскольные днем от людей — берега,
И в охоту смотреть, уподобившись камню — как встарь

Ты смотрел. Вот, и я — отбываю в страну — без вещей —
С Энеидой в подмышке, с ненужным другим языком —
С папиросой в зубах — состоя из просторных щелей —
Сокращая пути — как в лавины обрушенный ком.
Если спросится: кто? — отвечай — по наитью — ничей —
До конца — до избытка изнанки — извергнутым ртом.

Что, Овидий, не рано ли видим нам — в сумраке — лес
Из — скороченых в тени — людей или призраков их? —
Если спрошено — значит отвечено — значит отвес
Отклонился на сторону речи — как птичий чирик —
Значит, зрит из бумаги — на нас поделенный порез —
Как ни странно — в разрыве своем — съединивший двоих.

Нас с тобою, Овидий, пристрочит к реке назывной мошкара —
Это дальняя Припять — за длинным туманом приходит сюда.
Что не спится, скорее, причина — нежели ноль. До утра —
Говорит себя «нет» - за личиною скрывшей нас «да» —
И себя о(т)пускает из неба, как смер(ч/ш)и гора —
Или ода звучит — как собой, захлебнувшись, вода.

То не утро зарится на твой занавешенный дом —
То плутоново царство — к речей виноватым соскам —
То все девять кругов притекают во фразы гуртом,
Как вина расстоянья — отчего то подвластного нам.
А щенячий восторг все летит из бумажных сторон —
Обжигая обратную ересь остывшим губам.

Что, Овидий, похлебка густа?.. — в смысле: изгнана речь —
Вместе с нашей одеждой, что свалена мертво в углу,
Отбывая оттуда, откуда бы надо истечь —
По-младенчески — с утренней жаждой — в отцово «агу» —
Переправить нельзя — от того, и приходится лечь
В свой — насмешливый — полуязык, из которого спешно реку.

* * *
Потому что река загибается там, где вода
Измюслявила краешек книжный небесной бумаги,
Потому что скрывает в себе человек берега,
Оставляя глазам тридцать капель законченной влаги,
Потому что всегда потому устает наполнять пустоту,
И обратная ей пустота вдруг пускается в джигу,
Я смотрю на тебя, если видишь ты светлую тьму —
Но еще дословарную — и не скрученную в фигу.
Потому что ответ — это все, что надежно тебе,
От того, что слюней не хватает почтовой бумаге —
Я стою сам в себе, как слуга полыхающей тьме,
И ладонью кручу у виска черноты, буераки
Наблюдая на речи своей, потому, потому,
Что скажи — и случишься у слабой звезды, внутри кожи —
Я себя говорю, вместе с речью в тебя ухожу —
Смерть приходит, как речь, что оставлена нами на позже.
Потому что река узнает — не границы песка,
А твое сокасание с ней — и плюет на русалок,
От того в ноябре ее хворь так бесстрашно близка,
И кристально направлена вглубь — будто гарканье галок,
Не успевших покинуть ее и притянутых Рыбами вниз,
Проведи по воде и почувствуешь, как покидает природа
Нас с тобой — ты, конечно, замрешь на секунду, средь птиц,
Я конечно в созвездье твоем водяном растворюсь. Из оплота
¬Своих выбранных тел, ты заметишь, как видят меня,
Те слова, что когда-то отпущены мною на волю,
Как тебя ожидает вода среди веток огня,
Потому что… и только сейчас… здесь они ощутили свободу.
Потому что вода нестерпима для пауз и жжет
То есть лжет языку шепотки ледяных наговоров…
Я по капле стираю страницы, пока те, пугаясь себя,
Прячут нас среди почвы, всегда натыкаясь на шорох.

* * *
Я стоял на краю, где написано крупно «не край»,
А помельче и ниже — «вода — горизонт». Этот город
Называется вниз и царапает кровь — если рай
Существует то это — не здесь, и конец разговорам

Означает начало (читай: между строчек воды —
Произносишь «О, да!» - чтоб твои растворились черты —
Как ребенок касается кожицы юной гряды
Нераспаханной тощей реки) этой паузы. Дым

Поднимался наверх за своим отраженьем, туда
Где, коль что-то стоит — то зовется собой высота.
Я стоял на краю всей длины высоты. Мой словарь
Увенчался молчаньем — увечно-раёшная тварь

Раскидала свое несозвучие в тонущей тьме.
Я стоял на краю — там, где боль становилась видней,
Завивалась в лозу виноградную, в обод огня —
Я стоял на краю, где почти что не видно меня.

Я смотрел на краю на стоящую рядышком тень —
Узнавая лицо, но не помня ни имени, ни
Места встречи, зачатья и кем та приходится мне…
Повториться не бойся — хотя это все повтори…

Я стоял на краю и был краем меня перетекшей реки
Нераспахнутый вверх только внутрь, чтоб не видеть тебе
Как глаза покрываются этим пейзажем. Гляди.
Я стою и стою как движение в твердой стране.

Разрывается зренье на взрывы снежков детворы.
Я смотрю и ворую себя у краев неприличной воды.
Посмотри на меня, как умеет лишь зрение, свет
Отнимает не паузы наших теней, а меж ними бинты.

* * *
Не с тьмою говоришь, а с этим за стеной —
Как рыбным позвонком, дощатою спиной.

Как урка назывной своей прекрасной речью —
Не тьмой, а говоришь, как будто изувечен.

Прости меня, страна, и будешь ты простима —
На тьму и пустоту — словарно нелюбима —

По черным поездам, с начинкою молочной,
Туда, где снегом ты был обречен на точность.

* * *
Вот так, по фобии твоей, начинается звук —
Как будто бы дождь обрёл кости и ими стучится
Вот так — эти стены твоей темноты расступаются вдруг,
И только лишь страх твоим страхам не может присниться.

А я не страшусь — ужасаюсь, теряючи речь —
Горючую тьму — языка поносимую спичку —
И так же, как ты темноты твоей в стуке боюсь,
В кармане свернув немоту, как от смерти отмычку.

* * *
Не за твои рубли — погубленное горло,
Зарезанное ночью, как видно — натощак…
Мой чёрный Комендант, лови скорее слово
Не за свои рубли — за тело, за пятак
Не за твои рубли — за собственное горе
Иметь такую речь, что горечь на висках —
Раздвинет гвоздь висок и примет для историй,
Для анекдота — кровь твою, за просто так…
Не за твои глаза, не за мою молитву,
Толчённую в стекло и вложенную в рот —
Я должен быть с тобой — однажды не убитый —
Зато горящий заживо и сослепу, как крот…

* * *
Диагональный дом.
Кирпичная страна.
Вокзал. Анал. Перрон.
Два ветра. Один — я.

Ужалена метель —
Спожаренная мать —
И нечего жалеть,
И некого собрать —

Из гаечек и слов,
Из дыма и времён —
Кирпичная страна —
Диагональный дом.

Из этой глубины
Ты не поймёшь меня —
Поднимешь и пойдёшь,
Как некогда она —

Отчизна, мать моя,
Смотри в мои глаза:
Я — Лазарь — ничего —
Прости, что так сказал…

вор остепенись — трава не говорит —
растёт молитвы дважды твёрдый взгл-
яд горит
холодное голодное стекло
(и жёлтое тепло вползает в кадр)
не говори мне мягкий свой словарь
на берегах сворованной Исети
катается пронзительная тварь
(на финке в бок)

и не проснуться в эти

* * *
сплошная вода языка
и сплотилась война языком
я верно сказал
а тебе говорю не о том

прочитан язык
на котором не я говорил
осветит вода не Итаку —
Плотинку которую речью топил
она догорела Исеть дотекла до страны
где слово и слово в лицо не узнали войны

где ходят как люди то Векшин а то Гумилев
а соль протекает среди обожженных столбов

фонарных а я не узнал
и иду по мосту
и краешек этой войны
не держу а несу

город
я вышел в свой город где был кислород
пусть немного ещё

мне поднятый подлый из вялой земли
говорил: горячо

лежать среди камня где камень
тобой говорит

я вышел в свой город которым немного
болит

каравай
слишком много пространства — то есть страх заблужденья растёт
тянет руки в восьми измереньях и что-то там врёт:

повернёшься — петух
отвернёшься — и страх нарастёт
на твою медвежиную шкуру
и свой можжевеловый рот

я проснулся с утра слишком звонкий
трамвай
разевает свой рот вертикально

и орёт «каравай»

* * *
поведальное и тайна
как Чайнтаун — или сбрось
то ли вира то ли майна
и насквозь все кожи ось

траектория такая
что не сбросишь не летай
и царапаешь край края
всех Андреев и Исай

* * *
как сальный анекдот
коленное признанье
в стране бантов-ментов
любое мрачно знанье

и спроса не проси
зерно вернется в колос
как небо погостив
всегда уходит в голос

* * *
Кажется — то, что близко —
Неотвратимо — тоже
Будет тебе вверх чистка —
Так что и ангел прожи-

Гать не в себе устанет
Или устав исправит:
Небо на землю встанет
И никого не знает.

* * *
на заветное ау
как печаль и покаянье
на приют прибудет света
или воздуха на камень

что прибавишь тем и встанешь
и укус пересечешь
видишь скажешь и растаешь
как оплавленное слово и условленная ложь

Литературная сеть - современная литература
Информационный портал «Литературные новости»
Журнал современной литературы «Литклуб»
Артефакт — свободный российский творческий портал
© Оргкомитет фестиваля «Глубина», содержание
© «Литературные новости», создание, дизайн и поддержка сайта
Карта сайта
Тяньши